СОЛДАТ 'ВОЗБУЖДЕННОЕ СЕРДЦЕ'
«ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КУРЬЕР» №3.2006 Г.
СОЛДАТ "ВОЗБУЖДЕННОЕ СЕРДЦЕ"
Сергей СМИРНОВ
НЕОБХОДИМО, ЧТОБЫ ВЕТЕРАН БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ ПОЛУЧАЛ ПОНИМАНИЕ И ПОДДЕРЖКУ ОКРУЖАЮЩИХ
Профессия воина всегда была и остается наиболее психологически напряженным видом человеческой деятельности. Во все времена солдату приходилось мириться не только с ужасами войны, но и с тем обстоятельством, что ему самому придется убивать или быть убитым. Тем, на чью долю выпало принять участие в войне или вооруженном конфликте, приходится переживать довольно болезненный процесс адаптации, связанный с резкой ломкой сложившихся поведенческих стереотипов, привычек, взглядов. Первый раз - оказавшись в зоне боевых действий. Второй раз (если посчастливится выжить) - возвращаясь к мирной жизни. Результатом этих ломок становится особое состояние психики бойца, которое было обозначено американским психиатром Де Коста как "возбужденное сердце".
Де Коста во второй половине XIX века описал состояние солдат, вернувшихся с Гражданской войны в США. Ветераны этой кампании своими психическим состоянием и реакциями, не укладывающимися в социальные нормы и законы, вызывали серьезную тревогу в обществе. По этой причине в 1863 г. Соединенные Штаты создали первый военный психиатрический госпиталь.
ДЕНЬГИ КАК СОЗНАНИЕ... ДОЛГА
Практически все эмоциональные потрясения на поле брани связаны со страхом смерти или увечья и необходимостью убивать самому. Чтобы успешно справиться и с тем и с другим, человеку нужны очень серьезные побудительные мотивы, высшие смыслы.
"Научить человека победить смерть - самое лучшее средство сделать его равнодушным к страху, - писал один из основоположников отечественной военной психологии Петр Краснов. - Ибо выше всего именно страх смерти, страх неизвестности по ту сторону бытия. Человек цепляется за жизнь, потому что он не знает смерти. Всего неизвестного человек боится. Но если человек уверует в то, что его мыслящее и чувствующее "я" со смертью не погибнет (будет ли это загробная "жизнь бесконечная" христианства, или магометов рай, или буддистское перевоплощение души в новое существо для новой жизни), эта вера поддержит дух в минуты смертельной опасности и даст мужество смело умереть. Тогда чего же бояться на войне, если я не боюсь смерти? Ран, увечья? Но все это преходящее, за всем этим не смерть, но новая жизнь:
В этом громадное значение всякого религиозного воспитания, и в этом ужасное, разлагающее государство и его армию влияние атеизма и равнодушия к религии".
Возрождение, Реформация, разнообразные социальные и "естественные" учения привели к тому, что к концу XIX столетия религия была вытеснена на периферию европейской жизни. Но если жизнь человека является абсолютной и высшей ценностью и мерилом всего окружающего мира, то как же его заставить расстаться с нею или даже подвергнуть ее риску? Да и война за интересы концернов и корпораций это не война за веру, смерть в которой гарантирует вечное блаженство (недаром американские пропагандисты обозначили войну за иракскую нефть "крестовым походом" в расчете на архетип как европейцев, так и своих граждан).
В этом плане весьма показательна беседа одного моего знакомого с голландским полковником, командиром танковой бригады. Голландец вежливо поинтересовался, чего это мы так "вцепились в эту Чечню".
- Это же территория нашей страны, наша земля, - ответствовал мой приятель. - Если бы кто-нибудь напал на Голландию, вы бы что стали делать?
- Уехал бы в Швецию. Это тоже очень хорошая страна, - сказал бравый полковник. Но, увидев изумление собеседника, поспешно добавил: - Конечно, если была бы непосредственная угроза моей семье, то я бы стал ее защищать. А Нидерланды - понятие для меня слишком абстрактное.
- Но ведь вы служите в голландской армии, ваше государство вам платит жалованье, - не унимался мой знакомый.
- Деньги мне платят за то, что я управляю бригадой, а не за то, чтобы я погиб, - возразил офицер.
Полковник, конечно, лукавил. Он прекрасно понимал, что свою весьма большую зарплату он получал не только за успешную "работу" главным "менеджером" танковой бригады, но и за гипотетический риск быть убитым. Но надеялся, случись война, "кинуть" своих работодателей.
В наш век прагматизма, рыночных отношений и "общества потребления", когда патриотические идеалы развенчаны, побудительными мотивами для воинов стали угроза государственных репрессий и (или) деньги.
Таким образом, есть все основания предполагать, что одна из важнейших причин того, что проблема психологических травм участников боевых действий встала весьма остро, связана с изменением побудительных мотивов. Люди идут на войну, руководствуясь не патриотическими или религиозными идеалами, не для того, чтобы "пострадать за веру", а чтобы заработать или избежать уголовной ответственности за дезертирство. Разумеется, это достаточно слабое обоснование, чтобы идти на смерть. И к ужасам войны, тяготам военной службы, возможным межличностным проблемам армейского коллектива, тоске по близким добавилось отсутствие понимаемых и, главное, принимаемых человеком причин - ради чего он должен переносить все эти лишения. Внутренний конфликт в такой ситуации неизбежен.
СИНДРОМ СЖАТОЙ ПРУЖИНЫ
В годы Первой мировой войны возможностей для развития данного направления стало хоть отбавляй. В этом плане интересны цифры по американским войскам, принявшим участие в сражениях на полях Европы. Почти 10% от общего числа военнослужащих американского экспедиционного корпуса были выведены из строя по причине различных нарушений психической деятельности. Для сравнения: эта цифра составила более 33% от всех боевых потерь. В годы Второй мировой войны она еще возросла.
К этому моменту Американская психологическая ассоциация уже рассматривала способы применения психологического тестирования и лечения в связи с требованиями военного времени. В России военная психология стала бурно развиваться во время русско-японской войны. К началу Первой мировой войны в войсках уже имелись штатные психологи, осуществляющие наряду с военными священниками моральную поддержку, а также лечение солдат. Иным был подход в Германии. Там нервные срывы идентифицировались как трусость или результат физической травмы. "Примерно 15 000 солдат вермахта были отданы под трибунал и казнены за то, что сейчас называется психическим расстройством", - указывает Крис Макнаб в своей книге Endurance techniques.
Чтобы хорошо понять то, что происходит с человеческой психикой в условиях вооруженного конфликта, необходимо иметь представление о явлении, которое мы считаем хорошо знакомым. Это стресс. А он в боевой обстановке приобретает совершенно особый характер. Под влиянием множества стрессовых факторов, с которыми ежедневно сталкивается участник боевых действий, у него формируется комплекс психических реакций, обеспечивающих его выживание в этих условиях. Своего рода ответ на предъявляемые войной требования к психике человека. Чтобы выжить и успешно решить поставленные перед ним задачи, человек мобилизует весь психофизиологический потенциал.
"Возвращаясь к обычной мирной жизни, человек зачастую продолжает оставаться адаптированным к боевой ситуации, - считает один из современных военных психологов Игорь Соловьев. - То есть сохраняет ту функциональную систему психических реакций, которая была сформирована под влиянием стресс-факторов войны. Образно это можно представить в виде сильно сжатой пружины, которая после частичной своей работы сжималась вновь и вновь. Человеческую психику после окончания боевых действий можно условно сравнить с пружиной, взведенной и готовой к действию, но уже в отсутствии того объекта, на который оно должно быть направлено". Примерно так можно представить постстрессовые состояние и реакции человека, вернувшегося из "горячей точки". Если пружина разжимается плавно и постепенно, не причиняя вреда ни окружающим, ни самому участнику боевых действий, происходит психологическая реабилитация. Человек адаптируется к мирной жизни.
Иными словами, эти люди, прошедшие через войну, имеют ряд психологических особенностей, то есть особенные психические реакции, которые приобретены ими во время пребывания в экстремальных условиях. Именно эти особенности позволяли человеку не только выживать на войне, но и адекватно действовать. Однако после возвращения в обычные (мирные) условия они, в силу этих своих особенностей, существенно отличаются от других людей. Именно эти отличия создают определенные трудности, проблемы и нарушают гармонию с окружающим миром. Здесь будет уместно обратить внимание на существенное обстоятельство: необходимо, чтобы ветеран боевых действий получал признание жертв, принесенных им на алтарь Отечества, понимание и поддержку окружающих.
И в Первую, и во Вторую мировые войны армейское руководство и государство интересовали исследования военных психиатров и психологов главным образом в следующем плане: чтобы как можно быстрее вернуть прежнюю боеспособность солдату, получившему психическую травму, и как организовать подготовку бойцов, чтобы уменьшить негативные результаты боевого стресса. С какими проблемами столкнется вчерашний солдат, вернувшийся в мирную жизнь, никого особенно не волновало. Впервые по-настоящему заговорили о психологических последствиях боевого стресса американцы после окончания войны во Вьетнаме. Потому что психологическое состояние ветеранов этой войны стало представлять реальную или мнимую угрозу обществу. Появился специальный термин - "вьетнамский синдром".
Пока молодые американские парни - цвет нации - погибали в джунглях, искренне веря в то, что защищают национальные интересы, в их родном государстве ширилась антивоенная кампания, в ходе которой они становились в глазах своих же соотечественников убийцами, преступниками, бездумными существами, слепо исполняющими злую волю Пентагона. Пережив все ужасы и кошмары войны, "вьетнамцы" вынесли совершенно иную систему нравственных ценностей, где на первом месте стояли жизнь человека и боевое братство. Вернувшись же домой, они попадали в среду, где их не только не признавали защитниками интересов общества, но зачастую просто презирали и отталкивали.
В настоящее время в общественное сознание внедрен устойчивый миф: люди возвращаются с войны нравственными уродами, психопатами, готовыми убить кого угодно по самому ничтожному поводу. Этот миф вовсю используется в грязной политической игре. Так, этот прием энергично использовали и используют пособники чеченских бандитов, запугивая обывателей, что вернувшиеся из Чечни солдаты и милиционеры тут же бросятся выпускать кишки своим согражданам.
Между тем психологические особенности, приобретенные на войне, вовсе не обязательно имеют знак минус. В боевой обстановке формируются такие черты, как самоотверженность, жертвенность, товарищество, отвага, терпение, мужество, выдержка, чувство ответственности. Американский психолог Колодзин, который с 1984 г. работает с ветеранами вьетнамской войны, пишет: "События, пережитые бывшими участниками войны в Юго-Восточной Азии, выходят далеко за пределы жизненного опыта рядового американца. Для многих эта война была таким глубоким потрясением, что они начали по-иному воспринимать самих себя и свое место в этом мире. В условиях постоянной смертельной опасности у людей менялся образ мыслей, диапазон чувств и форм поведения. Все было направлено на то, чтобы выжить. Вернувшись в Америку, ветераны столкнулись с тем, что их опыт просто не умещается в стереотип мировосприятия, удобный большинству их соотечественников.
То есть дело не в том, что "искалеченные войной" бывшие солдаты опасны для общества, а в том, что современное общество - "общество потребления" - не в состоянии да и не желает приподняться до тех нравственных высот, которые открылись бойцам на войне. А того, кто возвышается над таким уютным и теплым болотом, да еще пытается объяснить, что есть более значимые, чем комфорт и материальное благополучие, вещи, лучше объявить больным, а то и вовсе - изолировать.
Вот какой увидел мирную жизнь военнослужащий, пришедший с чеченской войны: "Дебильные вопросы обывателей - родственников, бывших друзей и знакомых, которым нравилось каждый день смотреть "про войну" по телевизору, как увлекательный сериал: "А правда, что у них половина арабов и негров воюет? А ты на фига туда полез-то в эту Чечню? Захотелось пострелять, что ли? А ты сколько чеченов убил? А еще поедешь?". Вспомнилось, как едва демобилизовавшись, еще черный от войны, как черт, и худой, как скелет, я, бывший боевой командир, бренча медальками, неделями бегал по родному городу в поисках хоть какой-нибудь работенки, пока наконец не стал швейцаром при входе в коммерческий банк. Чтобы сквозь зубы любезно улыбаться и отворять двери своим "работодателям". А потом, уволившись (плохо, видать, улыбался!), мыл машины на автостоянках. А потом крутил баранку на грузовиках, по вечерам учился в университете, а по ночам стоял "вышибалой" в ночном баре: Как собирали с миру по нитке деньги на трансплантацию почки для изувеченного бойца, которого господа демократы бросили в мясорубку воевать за свои плохо отмытые капиталы, а потом, расстрелянного, кинули подыхать на госпитальной койке".
Ситуация довольно типичная: вернувшийся с войны солдат потрясен неблагодарностью и полным равнодушием тех, кого он защищал. Вероятно, проблема не стояла так остро, когда воины принадлежали к особой касте, такой как казаки, боярские дети или стрельцы в России, рыцарство в Западной Европе, самураи в Японии. Тогда, возвращаясь с войны, человек все равно оставался в обществе духовно близких ему людей, которые не понаслышке были знакомы с теми испытаниями, которые ему только что пришлось пережить. Но сегодня, как справедливо заметил военный психолог Евгений Месснер, "войско перестало быть государством в государстве и лишилось возможности свой дух привить народу - народ диктует войску мораль и мудрость".
КОГДА МАЛА "ГРАЖДАНКА"
Каковы бы ни были мотивы, которые привели человека на войну, но домой он уже возвращается другим - старая "гражданская одежда" ему уже мала. И чтобы втиснуться в рамки поросячьей "нравственности" современного общества, ему нужно себя ломать, "укорачивать". Или же максимально отгородиться от него, замкнувшись в себе или в кругу себе подобных.
Российское, а точнее, еще советское общество столкнулось с данной проблемой в 80-х годах. Возвращавшиеся из Афганистана парни с обостренным чувством справедливости искали в обществе поддержки того, что было для них очень значимо. Пережитые ими обстоятельства должны были найти компенсацию в признании честно выполненного ими долга. Вместо этого им приходилось слышать: "Мы вас туда не посылали". Затем последовало признание ошибочности ввода войск в Афганистан и всего того, что там происходило. Вера в выполнение интернационального долга в сознании ветеранов замещалась чувством напрасности и бесполезности всех жертв, лишений и пережитых кошмаров. Появился новый термин - "афганский синдром".
Оговорюсь. Я вовсе не призываю считать всех вернувшихся с войны образчиками нравственности. И среди них есть люди, по-настоящему травмированные войной, а не прохладным приемом дома. "Отечественные специалисты, опираясь на обширный опыт американских коллег, уже накопленный ими при работе с ветеранами Вьетнама, по-своему начали решать проблему этого синдрома. Изучение степени отклонений от психической нормы у ветеранов Афганистана показало, что собственно о тех или иных психических расстройствах речь можно вести лишь в 18% случаев. Причем и эти люди не могут считаться больными в полном понимании этого слова. Тот диагноз, который им был поставлен - посттравматическое стрессовое расстройство, - до сегодняшнего дня окончательно не определен", - констатирует военный психолог Игорь Соловьев.
Но даже этим 18% такой диагноз, скорее всего, не был бы выставлен, если бы мирная жизнь встретила их иначе. Увы, наше общество тяжело больно, и его отношение к своим защитникам - один из симптомов этой болезни.
Но как же быть тем, о ком идет разговор? Ждать пока оно, это самое общество, выздоровеет? Уже упомянутый американский психолог Колодзин рекомендует ветеранам войн руководствоваться следующими принципами: истинное физическое и душевное здоровье состоит не в том, чтобы соответствовать чьим-то нормам и стандартам, а в том, чтобы прийти к согласию с самим собой и с реальными фактами своей жизни.
Истинное исцеление приходит тогда, когда мы отдаем должное всему, что узнали эти люди на своем жизненном пути, и пользуемся этими знаниями. Уважение создает благоприятный климат для мира. Неуважение создает благоприятный климат для войны. Ветераны могут многому научить человечество. Найдя свой путь в борьбе против конфликта и страха как в своей душе, так и вокруг себя, человек почувствует, что жизнь его наполнилась смыслом.
